Заметки (из писем к внуку)Деревня Ивановка называлась так потому, что в ней было много Иванов. Мой папа был Александр Ефимович, а дедушку звали Ефим Иванович, а прадедушка был Иван Иванович, прапрадедушка тоже был Иван Иванович, и все они были плотники. Строили дома и избы, и мебель деревенскую мастерили. Вокруг Ивановки были деревни с очень красивыми названиями: Николаевка, Екатериновка, Аннино, Зелёновка, Студеновка. У нас была коровка Чернавка, овечки были и курочки. У меня была маленькая черненькая собачка и грач со сломанным крылом. Моя мама Акулина Ивановна мне пела колыбельную песенку:
«Месяц скрылся за горой (солнце скрылось за горой) Дядя Саня Коняшин играл на гармошке и пел частушку:
«Ох она меня разлюбила да из окошка кирпичом Рисовал я в деревне лошадок, жаворонков, теток с ведрами у колодцаи избы с дымом из труб. В Дзержинске мы жили сначала в бараке - это дом с двумя дверями с двух сторон, и между ними длинный коридор, в котором 24 комнаты. В каждой комнате было от двух до 13-ти человек. Были драки и пожары, но были хорошие ребята: строили модели самолетов, рисовали на прозрачной бумаге кино и в лесу ягоды собирали, а в огороде нашли бронзовый топор от татарского ига и отнесли его в краеведческий музей, а в болоте нашли выдолбленую из целого дерева лодку, которая пролежала там две с половиной тысячи лет. Красками я писал портрет Лермонтова, я люблю его стихи. В студии, где я рисовал, руководитель подарил мне акварельную кисть, которую я очень берег и работал ей долго, даже в армии, где я был солдатом; и один раз уехал в командировку и оставил кисть на работе в столе, а старшие офицеры где-то нашли бутылку черного лака, взяли мою акварельную кисть и покрасили лаком козырьки на своих фуражках и бросили её не помыв, и она засохла. Мне ее было очень жалко. А на военных учениях я восемнадцать суток почти не спал - рисовал и день и ночь на картах расположения войск, очень срочно нужно было, и я не успевал. Мне карандаши чинил генерал-полковник, который смотрел на часы и ждал, когда я закончу работу, и шутя взял две спички и вырезал, и подарил мне на память вот такие палочки. Рисовал я ночью, и он сказал:" Как совсем будут закрываться глаза, вставь эти палочки в глаза и рисуй, чтобы не уснуть". К сроку я успевал, а после, как закончились ученья, я полтора месяца не мог уснуть - заболел бессоницей. С тех пор я сам себе чиню карандаши. Сколько я рисую, у меня никогда не было своей мастерской комнаты для работы, такой отдельной, чтобы никто в нее без меня не приходил и не трогал ничего, и не мешал мне работать. А в остальном все было "хокей". |
